![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Горькие плюшки моих начальников
Jan. 31st, 2009 12:17 amПочти каждый день сталкиваюсь с перлами авторов, переводчиков. Но вывешивать в ЖЖ все эти шедевры как-то не хочется. Я своих авторов люблю нежной любовью. Они все, если не халтурят, очень трогательные, мы с ними дружим. А совсем недавно вдруг поняла, что отношусь к тексту, как врач к пациенту (в самом хорошем смысле) — бережно лечу текст и радуюсь, как ребенок, когда этот текст постепенно становится лучше. Кстати, в итальянском языке есть слово curare. Оно означает лечить и редактировать. В общем, не выкладываю авторские «плюшки», потому что это своего рода врачебная (то есть редакторская) тайна. :)
Расскажу здесь о других перлах — перлах моих начальников. Начальников, для которых совершенно неважно качество текста. А ведь как все хорошо начиналось. Профессиональный коллектив, замечательные люди, ценители слова, которые всю сознательную жизнь посвятили работе с книгой. Казалось, что так и будет теперь всегда и везде, что по-другому просто не бывает.
Но скоро это закончилось — через год. Рухнула вся счастливая трудовая жизнь в одно мгновение. Уволилась наша любимая заведующая редакцией русской литературы, и нас отдали в «чужую семью»: объединили с «зарубежкой» и назвали редакцией художественной литературы. Нас сразу предупредили, что отныне мы будем жить совершенно по другим правилам. И вскоре мы поняли, что за правила такие: не обращать внимания на текст. Все тексты мы отдавали внештатникам, полагаясь на их совесть.
И посыпалось на нашу голову:
«Не подходите ко мне с литературными вопросами!»
«Редактор в издательстве — это диспетчер: принял рукопись и сдал (отнес) в производственный отдел, принял — сдал, принял — сдал. На глупости всякие, вроде редактирования, нет времени».
После того, как у меня вышла серия английской поэзии, я услышала, что «плохо сделала эту серию, потому что корешки разные, книги некрасиво будут смотреться на полках книжного магазина», то есть книги разной толщины (позор какой! это же неэстетично!).
Но потом заведующая смилостивилась:
— Вон видишь, в шкафу куча бумаг навалена? Давай выгребай все — из этого надо сделать собрание сочинений какого-то Виктора Розова. Уже около года валяется, сказали сдавать быстрее. Я не знаю, кто такой Виктор Розов, но зато с удовольствием читаю Генри Миллера.
Виктор Розов — это советский драматург, у него очень милые, добрые пьесы и воспоминания. Признаться, на тот момент я всего этого не знала, но, когда стала работать над собранием сочинений, просто влюбилась в Розова.
Когда собрание сочинений вышло, меня похвалили:
— Молодец, исправила свою ошибку, все тома одной толщины. Это главное!
И в награду дали редактировать очень важную книгу. Такую важную, что «там не должно быть ошибок и нелепостей». Ну надо же — прогресс начальства!..
Книгу написал тесть хозяина издательства, и называлась она: «Проблемы физического воспитания и коррекции двигательных функций в школах для детей с отставанием в физическом и умственном развитии». Про дебилов и имбецилов, короче.
Проработали мы так еще год, и ушла на повышение наша заведующая. Сделали ее за выдающиеся заслуги заместителем главного редактора. А нашим новым заведующим назначили литературного критика. Тогда мы спокойно вздохнули и с энтузиазмом стали выпускать настоящую литературу.
Эх, жаль, что издательство практически перестало существовать. Часто его вспоминаю — все-таки весело там было.
Перешла в другое крупное издательство, а там еще «веселее».
Получили из литагентства готовые пленки на «Самоучитель французского языка» (готовые пленки подразумевают, что всё уже по несколько раз прочитано и редактором, и корректором, и бог знает кем еще и можно отправлять в типографию). А там ошибка.
Заведующая мне говорит:
— Ох, горе с вами, сейчас бы сложили все и сдали быстренько, а теперь из-за вас пленки перевыводить.
А ошибка была такая. В самоучителе французского — переведите на английский.
Потом еще нашлись в тех пленках ошибки, все до одной такие же издевательские и ехидные.
Через какое-то время мне все это надоело, и я решила стать «свободным художником». Год брала внештатную редактуру и корректуру. Но взвыла от безвылазного сидения дома, постоянного зарабатывания денег в поте лица и нехватки времени: мечтала снова работать в штате. Готова была пойти куда угодно.
И устроилась корректором в полиграфическую фирму — проверять визитки, надписи на ручках и прочую муть. Директор этой фирмы радостно проводил меня на рабочее место.
— Вот здесь вы будете работать корректором. И отвечайте на телефонные звонки. Телефон в комнате один, поэтому у нас обязанности корректора входит еще и подзывать к телефону всех остальных. Этот несчастный телефон звонил каждую минуту, если только по нему никто не разговаривал у меня над ухом. В общем, через две недели я с радостью сбежала из этой «чудесной» конторы.
Там, где работаю сейчас (уже лет сто, наверное), таких уж совсем приколов начальства нет. Правда недавно хотели немножко изменить редакционно-издательский процесс, совсем чуть-чуть, чтобы книги быстрее отправлять в типографию: получили рукопись от автора — и на верстку ее. А редактировать (точнее, переписывать) уже в верстке.
Но, слава богу, передумали.
